Суета сует - Борис Курланд
– У меня родились близнецы, мальчик и девочка, девочку назову Ирит, а мальчику решила дать ваше имя. Как вас зовут?
Авшалом удивлено вскинул брови. Мысль о том, что новорожденного назовут его именем, показалась довольно необычной. Но, когда во время церемонии брит-милы худощавый, с длинной бородой и черной кипой над кудрявыми волосами мохел, подняв плачущего, с красными от натуги щеками младенца, громко провозгласил: «Да будет его имя в Израиле – Авшалом», сердце полицейского дрогнуло. Орущий младенец вдруг превратился в нечто родное, неотъемлемую часть жизни, той самой, в которой, кроме него, раньше никто не существовал.
Грабар начал навещать тезку, так он оправдывал свои визиты к разросшемуся семейству, вначале раз в неделю, а затем почти в любое свободное время. Все чаще он ловил себя на мысли, что ему комфортно в шумном обществе рядом с женщиной, преобразившейся после родов в деловую особу, умело командующую семейным хозяйством. Полицейский постепенно научился купать близнецов, делать молочные смеси, подвозил Ципи за покупками, терпеливо поджидал окончания консультаций у входа в станцию матери и ребенка, выстаивал очередь за лекарствами в аптеке. Грабар игнорировал насмешки коллег по работе, которые за глаза его называли «папаша». В один из насыщенных заботой дней полицейский остался в доме допоздна, а потом и вовсе до утра и на постоянное место жительства.
После бессонной ночи – близнецы кашляли поочередно до утра – Авшалом, выслушав отчет Якуба о событиях, прошедших во время дежурства, не намеревался начинать интенсивные поиски пропавшего мужа. Но, увидев Браху, он невольно выпрямился в кресле. Медсестра отличалась суровым характером, то ли такой родилась, то ли специальность повлияла, а возможно, из-за проблем в семейной жизни.
Браха не дала опомниться начальнику отделения полиции:
– У женщины пропал муж, а твой дежурный, вместо того чтобы начать розыски, бездельничает.
– Согласно установленным правилам, поиски пропавших не начинаются раньше чем через семьдесят два часа. Иначе мы только этим будем заниматься. Сколько раз…
Браха перебила полицейского непререкаемым тоном:
– Правила-шмавила. Отговорками корми других. Ты меня знаешь, если надо, я пойду к мэру города – кто ему уколы в задницу делал, когда он дома валялся с высокой температурой?
Авшалом решил не спорить, напрасная трата времени.
– Хорошо, я дам указание заняться поисками. Полицейские проверят в общественных местах, спросят хозяев магазинов, если надо, потрясут местных дилеров, в случае необходимости добавлю в помощь парочку патрульных машин. По моему опыту, в большинстве случаев беглецы сматываются в Тель-Авив или в Эйлат, а некоторые вообще подаются в Синай, там найти кого-то практически невозможно. Поверь мне, через день к нам прибегают запыхавшиеся родственники: пропал сын, дочь, покойная бабушка. Конечно, бывают случаи посерьезнее: две недели назад пропал трехлетний ребенок, вся полиция в стране встала на ноги, оказалось, отец похитил его прямо из садика и вывез в Америку.
– До Америки далеко. Как Ципи себя чувствует?
Авшалом улыбнулся:
– На третьем месяце. Мы подумываем перебраться в Омер. Я начал присматриваться к участкам под застройку.
– Передавай ей привет. Если до обеда мужик не появится, займись этим делом всерьез.
Миша полулежал на ковре в бедуинском шатре. Аувад, потягивая дым из кальяна, рассказал ему про семью:
– У меня три жены, семеро детей. Насчет внуков не уверен, каждый год рождаются несколько. Собираюсь жениться в четвертый раз, – похвастался хозяин.
– У меня одна жена, – вздохнули Миша и добавил на ломаном иврите, – я не могу с ней управиться. Как у тебя это получается?
Аувад хитро улыбнулся:
– Объясню в чем разница. Твоя жена умеет читать, писать, смотрит новости по телевизору, просматривает газеты. Отсюда проблемы. У нас такого нет, девочек готовят только к одному – быть женой и матерью. Другим она не должна заниматься, в пустыне знания не нужны, главное, приспособиться к кочевому образу жизни в пустыне. К сожалению, сегодня уже не та свобода передвижения, как несколько лет назад. Раньше по Синаю можно было ехать от Беэр-Шевы до Эль-Ариша беспрепятственно, а сегодня на каждом шагу проверки, обыски, ищут наркотики, оружие. Война Судного дня многое изменила.
– Как ты зарабатываешь на жизнь, прокормить такую семью не так просто.
– Каждая семья получает пособие на детей от службы социального обеспечения. Этого недостаточно. Поэтому все бедуинские племена занимаются нелегальной торговлей.
– А людей вы перевозите?
По лицу бедуина стало видно, что он и так сболтнул лишнее.
– Михаил, отвезу тебя домой на машине, верблюд на ремонте в гараже.
После ухода медсестры Авшалом приказал Якубу искать пропажу в парках, внутри недостроенных объектов, на автовокзале, короче, повсюду.
– Вот его фотография. А пока я пошлю запрос в Эйлат, там в полиции служит старый знакомый, попрошу послать кого-нибудь пройтись по пляжам.
Беэр-Шева. 1967 год
Браха и Жаки
Браха окончила курсы медсестер в больнице «Сорока» в день начала Шестидневной войны. После заключительного экзамена выпускниц собрал директор курса доктор Бреннер.
– К нам обратились из армии, просят послать выпускников в Синай. Там не хватает медицинского персонала. Военные подразделения разбросаны на всей территории полуострова, вплоть до Суэцкого канала. Серьезно раненных бойцов сразу вывезли в госпитали, но на местах остались солдаты с легкими ранениями, поверхностными ожогами, ушибами. Короче, требуется оказать первичную медицинскую помощь, перевязки, компрессы, стерилизация ран, проверка всевозможных жалоб на самочувствие. Добровольцы, поднимите руку.
Браха вместе с двумя молодыми врачами и несколькими сокурсницами почти целый день тряслась под палящим солнцем в кузове грузовика, служившего в мирное время транспортом для перевозки скота. Деревянную клетку разобрали, вдоль бортов торчали металлические кольца, на полу кузова грязь, которую не смыть никаким брандспойтом, из щелей горячий воздух разгонял навозную вонь. Грузовик вез, кроме будущих светил израильской медицины, мешки с почтой для солдат, картонные коробки с неизвестным содержимым, пахли бензином дребезжащие канистры, связанные веревкой.
Водитель грузовика, низкорослый темнокожий йеменец Ихиель, проехав Табу, останавливался каждые несколько километров, проверял местонахождение по карте, переговаривался по радиосвязи, останавливал встречные машины, чтобы уточнить маршрут. По обеим сторонам дороги виднелись следы прошедших боев: обугленные корпуса танков, брошенные артиллерийские орудия, остовы грузовиков, торчащий из земли хвост самолета.
Во время остановок в очередном военном подразделении пассажиры выпрыгивали из кузова размяться, покурить или сбегать в туалет, вернее, в близлежащий кустарник. Солдаты при виде девушек подходили, неизменно спрашивали: «Откуда ты?» Уже после двух остановок у Брахи накопились с десяток адресов и примерно столько же номеров телефонов: передать привет родителям, жене, детям, любимой девушке, друзьям.
Постепенно грузовик опустел, вначале сошли врачи, следом за ними сокурсницы. Браха в качестве последнего пассажира удостоилась чести пересесть в кабину. Ихиель тут же предложил ей выпить из початой бутылки арака. От него несло алкоголем, смешанным с гатом, который он не переставал жевать. С первыми признаками угасающего солнца машина наконец-то подкатила к небольшому лагерю из нескольких палаток, расположенных веером, от земли отдавало кислой жарой, смешанной с запахом пороха, горелого масла и прелой травы, принесенным жалкими порывами ветра.
Молодой офицер, в запыленной форме, с воспаленными глазами, подхватил рюкзак с личными вещами девушки. Вслед за ним двое солдат сгрузили ящик с медикаментами.
– Много работы не предвидится, серьезных травм нет, в основном поверхностные ранения, укусы насекомых. Завтра утром поедем к соседям, километров пятнадцать отсюда, там тоже нужен медосмотр.
Виктор, так звали офицера, провел Браху в палатку с приподнятым с двух сторон для лучшего проветривания тентом. Свисающая с тыльной стороны парусина болталась под порывами ветра, создавая видимость изоляции. Внутри палатки расположились две раскладушки, на одной валялась военная форма и развернутая книга.
– Это для тебя, располагайся. – Виктор положил рюкзак на свободную койку. – Сейчас организуем одеяло и матрас.
Браха со стыдом подумала про вложенную в рюкзак пижаму, со стороны пребывание в военном лагере представлялось ей как пятизвездочная гостиница.
– А душ где принять? Туалет?
Вопросы девушки застали Виктора врасплох.
– Насчет туалета…
